Русский клуб в Шанхае

О свободных экономических зонах в Китае было написано и сказано немало. Недюжинный интерес, проявленный к этой теме специалистами разного профиля, как в нашей стране, так и за рубежом неслучаен. Опыт превращения маленьких рыбацких поселков в города с развитой инфраструктурой и передовыми промышленными производствами нацеленными, главным образом, на экспорт уже сам по себе заслуживает внимания. Экономистов занимающихся исследованием опыта КНР в сфере создания и функционирования свободных зон привлекают нестандартные экономические схемы и рычаги, с помощью которых руководителям страны удалось завести и привести в движение некогда костный экономический механизм. Юристы со вниманием относятся к попыткам создания местной законотворческой системы в СЭЗ, детально анализируют нормативные акты явившиеся твердым фундаментом, на который опирается серьезный бизнес. Специалисты в области управления положительно оценивают твердость в проведении генеральной линии на модернизацию и при этом отмечают гибкость местных властей в решении конкретных вопросов выпадающих из прокрустова ложа привычных догм.

Бурный взлет деловой активности в китайских СЭЗ, который особенно был заметен в конце 80-х – первой половине 90-х гг. стал следствием значительных усилий, которые последовательно предпринимал Китай после исторического III Пленума ЦК КПК состоявшегося в декабре 1978 года. Учреждение в различных районах КНР свободных экономических зон (СЭЗ) не случайно совпало с моментом провозглашения политики внешней открытости и курса на привлечение иностранных инвестиций закрепленного и в Конституции КНР 1982 г., поскольку являлось одной из составных частей этой политики.

В целом, побудительными мотивами, повлиявшими на принятие китайским руководством решения касающегося учреждения свободных зон, стали как экономические, так и политические обстоятельства. Отсталый, в экономическом плане, Китай нуждался в мощном рывке, путь к которому лежал исключительно в плоскости раскрепощения творческой энергии народа через предоставление ему экономической свободы и использования лучших достижений других стран.

Принимая решение о создании экономических зон любое государство определяет цели к осуществлению которых оно стремится учреждая такие зоны на своей территории. Цели, стоящие перед китайскими СЭЗ в сфере экономики также были определены достаточно четко, это:

• Обеспечение притока иностранных капиталовложений;
• Привлечение передовой техники и технологии;
• Изучение научных достижений;
• Овладение опытом управления внешними связями;
• Изучение конъюнктуры рынка и анализ тенденций мировой экономики;
• Эффективное использование природных ресурсов;
• Подготовка квалифицированных кадров;
• Стимулирование развития экономики страны в целом, обкатка новых экономических моделей для последующего применения во внутренних районах страны;
• Увеличение валютных поступлений в казну и пр.

Помимо экономической, важную роль при создании свободных зон сыграла политическая мотивация. В данной статье хотелось бы остановиться подробно именно на этом обстоятельстве.

В целях разрешения давней проблемы связанной с возвращением под суверенитет КНР Сянгана (Гонконга), Аомыня (Макао) и Тайваня, ВСНП по предложению Дэн Сяопина была принята концепция «одно государство – два строя». Суть данной концепции состоит в том, что в континентальной части Китая экономическая и политическая структура строится на социалистических принципах, но одновременно с этим в отдельных районах страны допускаются экономические и политические институты характерные для капиталистического общества. Выдвижение данной концепции в начале 80-х гг. определило успех переговоров между КНР и Великобританией, а затем Португалией по судьбе Гонконга и Макао. К 1997 г. китайцам был нужен не охваченный паникой Гонконг, а богатый и процветающий город, ставший в свое время одним из символов бурного экономического взлета Азии. Поэтому новая концепция имела целью успокоить общественность и главным образом бизнесменов ведущих свои дела в Сянгане с тем, чтобы не допустить снижения здесь деловой активности.

Проблема объединения Гонконга, Макао и Тайваня с материковым Китаем – это наследие истории. Все эти территории исконно входили в состав Китая, но в силу разных причин были отторгнуты от него и управлялись иностранными (Гонконг и Макао), а также гоминдановской (Тайвань) администрациями. Центральное правительство с 1949 года последовательно отстаивало свою позицию, суть которой состоит в том, что на все указанные территории должен распространяться суверенитет Китайской Народной Республики.

Нелишним будет напомнить, что аренда Великобритании сроком на 99 лет вплоть до 30 июня 1997 года распространялась только на большую часть полуострова Цзюлун и более двухсот прилегающих к нему островов (впоследствии все это стало именоваться «Новыми территориями»), но никак не сам остров Сянган переданный Великобритании в вечное пользование в соответствии с «Нанкинским договором» 1842 года и южное окончание полуострова Цзюлун отошедшего Великобритании на тех же условиях по «Пекинскому договору» 1860 года. Иными словами, проблема Гонконга не могла разрешиться автоматически с истечением срока аренды. Поэтому идея «одно государство – два строя» была выдвинута Дэн Сяопином на основе реальных условий Китая, пред которым стояли с одной стороны сянганский вопрос, а с другой тайваньский. Для разрешения вопросов такого плана возможны только два варианта: один – проведение переговоров, другой – применение силы. Чтобы переговоры принесли успех необходимо подыскать решение могущее удовлетворить все стороны. Например, в вопросе о Сянгане – связать вместе интересы Китая, Великобритании и самого сянганского населения.

Сам Дэн Сяопин считал, что переговоры по сянганскому вопросу удались потому, что Китай за последние годы получил большое развитие, стал процветающим и сильным государством, государством заслуживающим доверия ((Дэн Сяопин. Избранное. Т.III. – Пекин, 1994, с. 111. )). Заслужить такое доверие в международных отношениях всегда непросто. Поэтому важным фактором, работавшим на Китай, в этом смысле, стало создание свободных экономических зон. Создание таких зон, как составная часть «политики открытости», должно было продемонстрировать решимость китайского руководства осуществить не на словах, а на деле свои обещания.

Если посмотреть на карту – их расположение не будет представляться случайным. Первая свободная зона – Шэньчжэнь, была создана в непосредственной близости от Гонконга, зона Чжухай –вплотную примыкает к Макао, а Сямынь находится недалеко от Тайваня.

Решение сянганского вопроса по замыслу китайских руководителей должно было оказать непосредственное влияние на тайваньский вопрос. КНР предполагает провести объединение Тайваня с материком на основе принципа неприкосновенности существующего на Тайване общественно-экономического строя, образа жизни населения, а также экономических и культурных связей Тайваня с другими странами. Признается принцип неприкосновенности права собственности на личное имущество, дома, землю и предприятия, право наследования в соответствии с законом, а также иностранные инвестиции. Приветствуется инвестирование тайваньскими промышленниками и коммерсантами различных деловых проектов в континентальной части Китая. В результате объединения страны Тайваню позволяется сохранить за собой высокую степень самоуправления как особого административного района и даже оставить себе свои вооруженные силы.

Другим важным фактором, повлиявшим на решение китайского руководства о создании свободных экономических зон, было стремление задействовать мощный экономический потенциал современной китайской буржуазии осевшей в разных странах мира. Неслучайно, как уже указывалось, географическое местоположение СЭЗ было ориентировано на так называемые места исхода зарубежных китайцев (хуацяо), поскольку в этих районах сосредоточена основная часть из примерно 20 миллионов граждан КНР, поддерживающих довольно тесные родственные и дружественные связи с представителями китайской эмиграции. Надо сказать, что в Китае нет отрицательного отношения к зарубежным китайцам, их родственникам и реэмигрантам. В свою очередь патриотически-настроенные зарубежные китайцы «убеждены в необходимости развивать дружественные связи с народами тех стран, где они проживают… Они также поддерживают усилия своей родины по объединению (Тайваня, Гонконга, Макао с КНР – М. Д.) и созиданию в соответствии с принципами «единство, патриотизм и дружба» ((Энциклопедия Нового Китая. – М., 1989, с. 191.)).

Именно хуацяо обеспечивают около 90% от суммы всех иностранных инвестиций в свободные зоны, при этом, как замечает С. А. Манежев, «наблюдается своеобразное разделение интересов между представителями различных кланов и диалектных групп хуацяо. Так, китайцы из Сингапура (…) вкладывают свои средства главным образом в особую экономическую зону Сямынь (…). Представители диалектной группы чаочжоу, проживающие главным образом в Таиланде, наиболее активно инвестируют развитие особой зоны Шаньтоу, а бывшие выходцы из Гуанчжоу и сельских районов провинции Гуандун (кантонцы), осевшие в Сянгане и Аомыне, осуществляют капиталовложения в особых зонах Шэньчжэнь и Чжухай» ((Манежев С. А. Иностранный капитал в экономике КНР. – М., 1990, с. 156. – С.4.)).

Сейчас в России нередко выражают неудовлетворенность темпами притока иностранного капитала в отечественные свободные экономические зоны. Среди обычно называемых причин – крайне неблагоприятная ситуация в экономике России, коррупция, непродуманная налоговая политика, отсутствие государственных гарантий иностранным инвесторам, нечеткая работа банков и пр. Не согласиться с этим нельзя. Но есть еще одна причина, – откуда взяться большому количеству зарубежных инвесторов, тем более из промышленно развитых стран, если даже в китайских СЭЗ, считающихся чуть ли не эталонными, доля их инвестиций едва превышает 10 %. Считаю, что российским законодателям есть смысл продумать систему особых льгот для патриотически-настроенных русских предпринимателей-эмигрантов, достойно проявивших себя за рубежом, способных действительно принести большую пользу нашей экономике, не рассчитывающих на немедленное получение большой прибыли, а работающих на перспективу.

Итак, развитие свободных экономических зон в КНР явилось важным компонентом политики открытости, проводимой в рамках реформы хозяйственной системы. В результате, уже к середине 80-х годов Китай стал одним из главных получателей частных иностранных инвестиций в мире. Не отказываясь от основных постулатов плановой экономики, страна накопила столь необходимый для нее опыт функционирования национальных предприятий в условиях рыночной экономики, распространенный, впоследствии, на внутренние районы. Успех, достигнутый в результате использования иностранного капитала в зонах, заметно оживил внешнеэкономическую деятельность страны в целом.

Вместе с тем, представляя собой экономические анклавы, зоны могут оказывать лишь слабое влияние на экономическое развитие станы в целом, и ограниченное влияние на развитие страны в пределах конкретного региона. СЭЗ являются не более чем одним из факторов общей стратегии экономического развития энергично и целенаправленно проводимой по всей стране. СЭЗ создают лишь возможность эффективной концентрации ограниченных национальных и иностранных ресурсов. Кстати, в последние годы в КНР идет дискуссия о предоставлении иностранным инвесторам соответствующих льгот, основываясь не на территориальном (как в СЭЗ), а на отраслевом принципе. Иными словами, предлагается поощрение инвестиций в конкретные отрасли промышленности, сельского хозяйства, энергетики и пр. Так или иначе, политика государства в отношении свободных зон будет меняться. Это обуславливается многими, как внешними, так и внутренними факторами. Многие регионы КНР не довольны сложившейся ситуацией, когда основные бюджетные вливания, основные приоритетные направления экономической стратегии фокусируются на прибрежных районах и, поэтому, требуют для себя равных с ними условий.

Со стороны иностранного капитала развитие СЭЗ ограничивается целым рядом обстоятельств. Появление новых зон не дает эффекта из-за того, что возникновение большего их числа усилило конкуренцию между ними. Стало меньше свободного капитала. Вкладчиков сдерживают также опасения связанные с политической нестабильностью (так, эхо событий на площади Тяньаньмынь давало о себе знать практически до середины 90-х гг.), неразвитостью юридического обеспечения (отсутствие единого Закона о СЭЗ), сложностью налоговых и иных правил.

Из вышеизложенного вовсе не следует, что в ближайшие годы или даже месяцы следует ожидать кардинального изменения государственной политики по отношению к зонам. Китайское руководство, и это оно уже демонстрирует на протяжении последних 20 лет, не склонно к резким движениям, как в политической, так и в экономической сферах. Уверен, что необдуманных или неожиданных шагов не последует. Ведь признано всеми, что свободные зоны в Китае стали, по настоящему, успешным экспериментом. Не секрет, что вклад СЭЗ всех типов во внешнеэкономические связи КНР значительно превышает их «вес» в населении или промышленном производстве. Согласно статистике в 1995 г. суммарный объем внешнеторговых операций только ОЭЗ, составил 55 млрд. долларов США, или около 20 % всего внешнего товарооборота КНР. В китайских СЭЗ зарегистрировано более 55 тыс. предприятий с иностранными инвестициями. К 1995 г. в зоны суммарно привлечено капиталовложений на сумму более 30 млрд. долларов США. Несмотря на некоторые недочеты и недоработки, удалось подвести под свободные зоны и, в целом, неплохую правовую базу регулирующую основные вопросы их жизнедеятельности. И хоть, по всей видимости, китайские СЭЗ уже миновали пик развития, сыграв свою положительную роль, они способны продолжать приносить значительную пользу.